Геннадий Хазанов. Как смотреть кино / Никита Михалков. «Неоконченная пьеса для механического пианино»
Вот и пришло время замахнуться на самогО нашего Никиту Сергеевича. Относятся к нему сегодня по-разному. Кто помнит только «Бесогона», другие – последние части саги об утомленных солнцем, третьим не дает покоя роль царя в «Сибирском цирюльнике». А мы люди провинциальные, хотя в гимназиях и мы обучались. Нам личность режиссера не так важна, как собственно кино.
Начнем традиционно, с вопроса: про что кино? В имении генеральши Войницевой после зимней спячки собирается местная элита: учитель с женой, врач, богатый сосед, родственники перечисленных. А дальше – Чехов: люди пьют чай, а в это время ломаются их жизни. Или по-другому, ничего не происходит. Люди болтают, раздражаются, стыдятся. А смотреть почему-то интересно. Правда, не всем. Про блистательный успех картины историки кино врут, как очевидцы (есть такая поговорка у следаков). В прокате лента провалилась. Почему? «Пианино» оказалось фильмом-тестом. Тот, кто ощущал в себе талант, призвание, интерес к чему-то, ощутил, что это кино про него. Остальным было скучно. Так что «Пианино» просветило насквозь нацию и помогло определить процент людей, желавших большего, чем просто сытость. Уверен, тогда этот процент был выше. По многим причинам, от экономических до общеобразовательных. И дух эпохи был другим, понятие «успех» не в прямую связывалось с уровнем дохода.
Ладно, про «пьют чай» мы сказали. А судьбы? В России, как минимум с девятнадцатого века, бытовало понятие «среда заела». Человека Бог наградил, но чтобы реализоваться, надо прилагать усилия. Где-то наступить на горло собственной совести. Где-то отказаться от вкусного борща с рюмашкой и попитаться пончиками в уличных киосках, зарабатывая язву желудка. И многие выбирали комфорт, физический или нравственный. Или оба. Обязательно приходил миг, когда такой человек осознавал, что продал первородство за чечевичную похлебку.
Вы скажете, в предыдущих беседах мы концентрировали внимание на образных решениях режиссера, на приемах собственно кино. А сейчас сплошная социология талантов полвека назад в СССР, прикрытая именем Чехова. Я уверен, Михалков делал фильм о себе. Если он ощущал невозможность самореализации, что говорить о людях, у которых стартовые позиции были не в пример скромнее? Я сейчас говорю и о социальных потенциалах, и об уровне таланта тоже. Н. С. времени «Пьесы» потрясающе талантлив.
Ну вот вам и приемы. Пересматривая картину, я все время пытался понять, как это сделано. Понятно, играют Калягин, сам Михалков, Шуранова, Табаков, Богатырев, – мастера и гении. Но талант актера режиссер может снивелировать до житейского правдоподобия, как в большинстве современных сериалов. А тут словно увеличительное стекло перед каждым. Как такого добился постановщик?
Ключ подарила сцена, где доктор Трилецкий в подзорную трубу разглядывает подходящих к усадьбе Платонова с женой. Он стоит на балконе у поручней. В балконе есть выступ, по композиции кадра и по житейской логике персонаж должен бы был оказаться в нем. И появилась бы «образность», мол, аки капитан на носу корабля… А персонаж устроился не в том месте. И все аллюзии поломал. Случайность? Нет, принцип построения вещи. Мы привыкли, что все важное автор услужливо выносит в центр нашего зрительского внимания. А тут самое главное, как истина секретных материалов, где-то рядом. Чтобы не упустить, должен всматриваться, дофантазировать. Это не «отраженное действие», когда о происходящем догадываешься по лицу свидетеля происходящего. Это, скорее, эксцентрика. Такой «сдвиг» структурирует «Пьесу». Героической внешности Богатырев, памятный по «Своему среди чужих», здесь в роли Войницева раздает пейзанам свои фраки, чтобы было в чем косить траву. А мечта Платонова, его первая любовь, утонченная и неземная Софья оказывается мадам Войницевой. Артистическая пьеса «Весенний рев марала», чуть ли не Великим Князем представленная, ревом марала и оказывается. Весь фильм для зрителя постоянное открытие. Из-за того, что казалось, открывается то, что оказалось. Даже попытка самоубийства Платонова превращается в фарс. Он бросается в озеро, как Катерина, которая «луч света в темном царстве». А воды под обрывом по колено.
Парадоксальная обрисовка каждого из действующих лиц, их «ужасных», но невзаправдашных драм, создает двусмысленную, зыбкую атмосферу фильма. Истинная трагедия Платонова, самоотречение его простенькой жены обволакивает всеобщее шутовство и пошлость бытия и сводит высокие порывы на нет. Вывод вложен в уста генеральши: побесится и успокоится, все останется по-старому. Переживший трагедию понимания своей судьбы Платонов останется любовником хозяйки поместья, его жена из любви и преданности супругу будет терпеливо носить рога. Лакей Яша до следующей зимней спячки низводится с роли «сердечного друга» генеральши к исполнению функции лакея. Но облеченного доверием хозяйки.
«Пьеса» – безусловный шедевр. Что такое относительно сытое безвременье по фильму можно изучать историкам, социологам, психологам.
Сегодня, боюсь, фильм имеет только историческую и психологическую ценность. Безвременье, как выяснилось, бывает разных типов и видов, «Пьеса» представила только один из них (18+).
.jpg)