Осколок в легком, рана в сердце

воскресенье, 3 мая, 2020 - 14:45

31 января 1987 года в газете «Пионерская правда» была опубликована статья «Зеленый памятник». Ее автор, участник Великой Отечественной войны, командир роты автоматчиков Анатолий Голузов, поведал удивительную историю.

В Ростовской области, возле села Рясна, стоит пышная шелковица. Она растет над окопом, оставшимся со времен войны. На ограде висит табличка: «Солдатское дерево снайпера 1137 стрелкового полка Хамзета Капова. Охраняется пионерами села Рясна».

До войны в этих местах были каменоломни. Весной и летом 1942 года здесь держала оборону рота Анатолия Голузова. Не один раз наши бойцы схлестывались в кровопролитных боях с гитлеровцами. Вся местность была изрыта снарядами и минами. Среди серых камней тут можно было увидеть  только одно яркое пятно – небольшой куст, росший слева от окопа Хамзета Капова. По его листьям Хамзет определил – это шелковица. «У нас в ауле растут такие деревья», – вспоминал солдат. Вечерами он спускался в простреливаемый врагами овраг к речке, набирал там воду и поливал дерево. «Тяжело ему без воды среди камней», – объяснял он товарищам. Днем снайпер оставлял свой окоп и устраивался под шелковицей. С небольшой возвышенности, на которой росло деревце, хорошо были видны позиции немцев. Хамзет Капов успел уже уложить более 20 фашистов, за что ему в полку вручили именную винтовку.

Но однажды возле шелковицы взорвалась мина – противник обнаружил позицию снайпера. С этого момента враг стал постоянно обстреливать это место из минометов, но мины ложились посреди каменоломен, не достигая деревца. А в этих каменоломнях был оборудован командный пункт, сооружался ДОТ. Куст, служивший для немцев ориентиром, нужно было срубить, и командир роты дал соответствующее указание. Но, к своему удивлению, на следующее утро обнаружил, что деревце стоит на месте, разве что стало чуть меньше. Всегда дисциплинированный Хамзет Капов впервые не выполнил приказ своего командира. Возмущенный ротный начал выговаривать своему бойцу, объясняя, что куст помогает немцам.

– Уже нет, – сказал Капов. – Посмотрите внимательней.

Тут только Голузов заметил, что шелковица со стороны немцев обнесена камнями и известняком, и с вражеских позиций это место слилось с окрестностью.

– Извини, командир, – виновато сказал Капов, – не смог я из-за каких-то гадов срубить живое дерево. Оно еще вырастет, и дети будут наслаждаться его ягодами.

Затем начались бои за Ростов. Хамзет Капов был тяжело ранен и попал в госпиталь. С Голузовым они встретились только после войны на одной из встреч ветеранов в районе села Рясна. Что-то потянуло их к каменоломням, издали они увидели пышное дерево. Волнение охватило Хамзета Капова: «Неужели оно?» За деревом они увидели полуразрушенный ДОТ. Сомнений быть не могло – это была их шелковица. Словно узнав своих «старых» знакомых, дерево зашумело листвой. Откуда-то примчалась детвора. Хамзет спросил ребят, плодоносит ли дерево.

– Еще как! – ответил один из них. – И ягоды такие вкусные. А вы кто?

Пришлось представиться. Анатолий Голузов рассказал детишкам о сражениях и о том, как его друг спас это дерево. После этого фронтовики стали частыми гостями в Рясне. Приезжали сюда и командир батальона Нил Зайцев, и командир батареи Илья Демченко, проводили уроки мужества прямо на местах боев. Здесь не нужно было искать слова, чтобы описать героизм наших воинов – израненная осколками и снарядами земля лучше всех слов объясняла, насколько тяжело приходилось ее защитникам.

Пионеры организовали на этом месте музей: вместе с родителями огородили дерево и внутри ограды разложили пулеметные ленты, гранаты, гильзы и прочие следы войны. Они завели переписку с Голузовым и Каповым и постоянно информировали их о состоянии «здоровья» шелковицы, о том, что родственники погибших здесь советских солдат приезжают и всегда кладут цветы к этому зеленому памятнику. Как-то один из ребят – уже принятый в комсомол Сережа Котов – написал Анатолию Голузову: «Дедушка Хамзет на одной из наших встреч говорил, что тот, кто съест ягоды с нашей шелковицы, станет сильным, мужественным, добрым. Он, конечно же, пошутил. Но маленькие октябрята поверили в это и, как только тутовник созревает, съедают все до последней ягоды. А может в них действительно есть какая-то сила?»

…Когда Хамзет Капов прочитал статью в «Пионерской правде», перед его глазами пронеслись тяжелые военные дни. Вспомнил, как удивился, увидев впервые это деревце среди камней. Мир горел, над землей стоял черный дым, люди уничтожали друг друга. А деревце тянулось к жизни. И хотя его не раз задевали осколки и пули, оно словно верило, что жизнь победит и восторжествует добро…

Но шел 1942 год. Конца войны еще не было видно. Ни Хамзет Капов, ни Анатолий Голузов, ни комбат Зайцев, ни другие бойцы не знали, кто из них останется жив, а кому суждено сложить голову. Но каждый из них надеялся выжить, каждый верил, что, даже если он погибнет, Родина будет жить. Иначе зачем бы Хамзет спасал этот куст от гибели? Кто бы ел его ягоды?

Эти мысли пробудили в памяти солдата другие воспоминания…

«Батальо-о-он! Слушай мой приказ! – донесся сквозь годы и звуки далеких выстрелов голос комбата Зайцева. – Ни один танк не должен пройти здесь! Выживем или поляжем – отступать некуда!!!»

Вот десять танков мчатся на позиции роты Голузова, неся смерть. Следом за ними, пригнувшись и стреляя из автоматов, идут решившие захватить весь мир фашисты. В десяти шагах от Хамзета из густого дыма вырастает серый танк. Он огромный и страшный. Но Хамзет не из тех, кого можно легко испугать. Он вытягивается во весь рост и бросает на танк приготовленную бутылку с горючей смесью. «Ай, не туда попал!» – сокрушается боец, глядя на объятый с одной стороны пламенем надвигающийся танк, правой рукой нащупывает вторую бутылку. «Погоди, сейчас я тебя уничтожу!» – в мыслях произносит он, но в спешке роняет бутылку, оно разбивается у его ног, откуда сразу же взмывает пламя огня. Начав тушить загоревшуюся шинель, Хамзет успевает краем глаза заметить, как немецкий танк, словно нехотя, остановился у окопа, а выскочившие из него фашисты попали под пули наших бойцов. В этот день Хамзет и его товарищи не пропустили ни один танк.

Уже после боя Голузов с улыбкой на лице подошел к Хамзету и, шутя, сказал: «Ну, ты даешь, парень! Из-за какого-то несчастного танка чуть себя не сжег! Он и так уже горел и никуда бы не делся – чего ты к нему привязался?!» И Хамзет засмеялся, глядя на свою обгоревшую шинель…

Бывали и тихие дни. Но на фронте тишина обманчива, она подобна туче, скрывающей приготовившуюся ударить молнию. Снайпер Капов в такие дни не отдыхал. Брал свою винтовку и шел на «охоту». Стрелял он метко, очень редко его пуля падала на землю. Однажды, в том же 1942 году, во фронтовой газете «За нашу Родину» опубликовали заметку о комсомольском собрании, состоявшемся в части, где служил Хамзет. В ней говорилось: «Комсомолец Хамзет Капов поднялся на трибуну и, вытерев рукавом вспотевшее от волнения лицо, собрался с духом и начал речь. Говорил он медленно – было видно, что ему с трудом удается найти нужные слова на русском языке. «Мне тоже хочется немножко передавать свой опыт, – начал он. – А вот говорить трудно. Языка много не знаю». Председательствующий обратился к нему: «А на каком языке вы говорите лучше?» Хамзет ответил: «Лучше всего знаю снайперский язык. Выстрелю в немца и сразу понятно, что я хотел сказать, – «Смерть немецким оккупантам!» 29 фрицев и гансов уже нету. И это я еще не все сказал. Будет еще разговор. Сильный разговор… Каждый день у меня такой разговор с гитлеровцами». Заметка заканчивалась так: «Это точно: каждый день Хамзет Капов выдвигается вперед, выбирает удобную позицию, умело располагается и метким огнем воздает врагу по заслугам».

Похожие слова были написаны и в наградном листе, которым в июне 1942 года командир 1137 Ростовского стрелкового полка 339 стрелковой дивизии 56 армии майор Котельников, военком полка старший политрук Николаев и начальник штаба капитан Комарь представили красноармейца Капова Хамзета Лелуовича к медали «За отвагу». «Красноармеец Капов Х.Л. наиболее активный снайпер в полку, – говорится в документе. – Каждый день с рассветом он уходит в боевое охранение. Выбирает себе замаскированную позицию и метким огнем уничтожает каждого замеченного немца. На его боевом счету 29 уничтоженных немецких фашистов.

В боевых операциях товарищ Капов показал образцы самоотверженности и преданности делу партии Ленина – Сталина, находясь всегда в передовых рядах и увлекая своим примером остальных бойцов».

Есть среди воспоминаний Хамзета Капова и такие, что вызывают улыбку. Вот одно из них.

Шли бои в районе Волошино. Наша армия то наступала, то отходила назад и держала оборону. Однажды Хамзет, сам того не заметив, отбился от своих товарищей. Оглянувшись, увидел приближающуюся большую группу фашистов. Открыть по ним огонь – обречь себя на гибель. Хамзет увидел полуразваленный погреб и прыгнул туда. Но немцы заметили его. Один из них встал над погребом и дал очередь из автомата. Не удовлетворившись этим, еще бросил туда гранату. Только немцы отошли, Хамзет – целый и невредимый – вылез из погреба, стряхнул с себя пыль и направился к своим. Как ему удалось уцелеть? «Там, в погребе, стояли огромные бочки с соленьями, – рассказывал Хамзет друзьям. – За ними не то, что граната – бомба не достала бы…»

Мужественного бойца командиры любили. Особенно близко подружился он с капитаном Анатолием Голузовым. Если возникала какая-то сложная задача, на ее выполнение всегда вызывался Хамзет. И часто его и отправляли. Каждый раз ротный провожал его со словами: «Ты только живым вернись, брат. Это – и просьба, и приказ!». Однажды отправились за «языком». Спрятавшись в кустарнике на берегу Миуса, долго ждали «жертву». Когда уже стемнело, какой-то высокий немец пришел с ведрами за водой. Хамзет не мог разглядеть его лица, но по его росту почему-то решил, что это тот самый немец, который бросил гранату в погреб, когда он сидел там за бочками. Вряд ли это был он. Но какая разница? Оба они фашисты. И этот ничем не лучше того, если не хуже…

Только немец наклонился, чтобы зачерпнуть воду, Хамзет, как лев, кинулся на него, скрутил ему руки, уложил и заткнул рот кляпом. Тот даже не успел пикнуть. Связали его и привезли к нашим.

Один за другим приходят воспоминания к солдату. Как будто это было вчера, он вспоминает, как нашел на поле боя разбитый пулемет, починил его, и в следующем бою он их сильно выручил. Перед глазами возникают лица друзей, с которыми он шел на врага. Бились прикладами, ножами, кулаками. Шаг за шагом, пядь за пядью приближали Победу.

Но есть один случай, который Хамзет помнит не до конца. Концовку ему уже спустя много лет рассказал его друг Анатолий Голузов.

Это тоже случилось в Ростовской области.

Шли тяжелые бои. Испытывавшие недостаток в вооружении, обмундировании, провизии наши части, несмотря на большие потери, стойко противостояли врагу. Фашисты, которым не удавалось добиться желаемой цели, с каждым днем все больше зверели.

В тот день наши бойцы поклялись не отступить ни на шаг и яростно били врага. Если какой-то танк прорывался к нашим позициям, его сжигали бутылками с горючей смесью, взрывали гранатами, бросались с гранатами под него. Земля была охвачена огнем, небо заволокло черным дымом. И вот из этого дыма стал доноситься гул приближающихся самолетов. Показался «Мессершмитт», который, поливая огнем все под собой, летел в сторону окопа, где находился капитан Голузов. Увидев это, Хамзет побежал к своему командиру, бросился на него и прикрыл собой. Когда Анатолий понял, что произошло, самолет уже пролетел, а истекающий кровью Хамзет лежал на нем. «Хамзет, брат! Очнись! Ты меня слышишь?!» – кричал капитан. Но потерявший сознание солдат его не слышал. Что делать?

Тут Анатолий стремглав бросился наперерез к мчавшимся лошадям, запряженным в повозку, схватил вожжи и остановил их. Повозочный начал кричать: «Отойди, мне не до тебя, сейчас нам будет конец!» «Я сейчас устрою тебе конец! – заорал на него зло капитан, вытаскивая пистолет. – Хочешь один спастись?! Если тебе дорога жизнь, сейчас же положи моего друга на повозку и доставь его в госпиталь! Если с ним что-нибудь случится, тебе не жить!..»

В госпитале Хамзету Капову пришлось лежать долго. Потом – снова на фронт. Но с Голузовым у них фронтовые дороги после этого разошлись.

…Когда война уже шла к концу, в одном из сражений Хамзет снова был ранен и попал в плен. По дороге в концлагерь, куда его с другими пленными вели немцы, ему удалось бежать. Но, попав к своим, он из-за плохого знания русского языка не смог внятно объяснить, что с ним произошло, в какой части он служил. Он был осужден и заключен в тюрьму. Проглотив обиду, отсидел свой срок и, не утратив человеческого достоинства, вернулся домой.

…Не рвались уже снаряды, не били пулеметы, не звучали выстрелы. Война закончилась, и люди возвращались к мирной жизни. Разрушенные города отряхивались от пыли войны. Страна поднималась заново. Шли трудные годы восстановления народного хозяйства.

Оговоренный бюрократами, испытавший всевозможные тяготы Хамзет Капов вернулся в родной Старо-Кувинск, что в Карачаево-Черкесии. Дни его проходили в тяжких переживаниях. Как смотреть в глаза людям с таким клеймом?  Как объяснить им, что кто-то не до конца разобрался в твоем деле, и тебя осудили без вины. Думая об этом, Хамзет каждый раз будто заново проходил через выпавшие на его долю испытания. Ему казалось, что он измазан грязью, и не знал, как от нее очиститься. Ему было бы проще снова взять оружие в руки и воевать с врагом – тогда о нем заговорили бы по-другому. Однако война уже закончилась. Люди радовались наступившему миру и славили имена героев, принесших победу. Имя Хамзета среди них не звучало…

Но жизнь не остановилась. Время ставило новые задачи, и нужно было включиться в их выполнение. Хамзет начал работать в колхозе трактористом. Чтобы разодранная войной, измученная земля стала давать урожай, нужно было отнестись к ней с особой заботой. Хамзету ли было этого не знать? Были периоды, когда он ни днем, ни ночью не слезал с трактора, не раз ему приходилось ночевать в поле. Чтобы успеть сделать все вовремя, нельзя было терять ни минуты. И Хамзет работал без устали. Так ему было легче.

Пролетали дни, текли месяцы, шли годы. Хамзет доблестным трудом заставил говорить о себе, но на душе по-прежнему было неспокойно. Засевшие прочно в глубине сердца неприятные воспоминания нет-нет да заставляли оглядываться с грустью назад…

Был на свете еще один человек, переживавший за судьбу Хамзета. В далеком Пскове не находил сна его боевой командир Анатолий Тимофеевич Голузов, который не знал, что стало с Хамзетом Каповым после того, как он отправил его раненого в госпиталь. И это не давало ему покоя. Он написал в Карачаево-Черкесскую областную газету «Ленинское знамя» письмо, в котором рассказал, как они воевали вместе с Хамзетом, как он потерял его след после ранения. «Я слышал, что деревня Большие Скалы, куда отвезли раненого Капова, подверглась бомбежке, – писал Анатолий Тимофеевич. – Возможно, Хамзет погиб там». Через некоторое время Голузов получил телеграмму: «Я жив. Живу и работаю в Старо-Кувинске. Капов Хамзет».

Вот так нашли друг друга русский офицер и абазинский солдат, которых война сделала братьями. И с того времени они уже постоянно общались – переписывались, ездили друг к другу в гости.

Во время одной из встреч Хамзет поделился своими переживаниями с Анатолием Тимофеевичем. Очень расстроило командира известие о том, что его любимый боец стал жертвой несправедливости. Он-то помнил героизм своего солдата и что именно Хамзет спас его от смерти. Офицер посчитал делом чести восстановить доброе имя своего друга. Он начал писать в разные инстанции, вплоть до Генерального прокурора СССР. Дело Капова было поднято заново и пересмотрено. Правда восторжествовала. Хамзета реабилитировали. Он занял свое заслуженное место в строю уважаемых ветеранов Великой Отечественной, ему вернули все награды, которые он добыл отвагой и кровью.

Приезжая в Старо-Кувинск, А. Т. Голузов вместе со своим братом по оружию ходил в школу, встречался с учащимися, рассказывал им о подвигах Хамзета. А однажды, когда хозяин и гость уже укладывались спать, Хамзет Капов проговорился, что у него в легком до сих пор сидит осколок войны. Анатолий Тимофеевич настоял на том, чтобы они утром поехали в Адыге-Хабльскую районную больницу и сделали рентгеновский снимок. Получив пленку, Голузов не мог сдержать свои эмоции:

– Вы понимаете – это мой осколок! – восклицал Анатолий Тимофеевич, обращаясь к удивленным медикам. – Он был предназначен мне, а его вот уже 45 лет носит мой брат.

Он забрал пленку с собой, чтобы показать жене и дочери и хранить как святую семейную реликвию.

Керим Мхце, Георгий Чекалов.
Газета «Коммунизм алашара», 28 марта 1987 года.
Версию на русском языке подготовил Георгий Чекалов.