Дети войны: самое страшное воспоминание – это голод…

среда, 10 апреля, 2019 - 12:00

В 1941 году, когда началась война, на заводы города Дзержинска, который находится в 12 км от Решетихи, набирали мужчин на работу. Заводы были номерными, что там выпускали – никто не говорил, но работающим давали бронь.

Отец, Доронов Фёдор Михайлович, 1910 г. р., участник Финской войны (1939–1940 гг.), не пошёл работать на завод, сказал маме: «Если все мужики пойдут работать на завод, кто же будет Родину защищать?». 17 августа 1941 года папу взяли на войну. Мама, Доронова Галина Степановна, 1911 г. р., осталась одна, беременная, с тремя детьми: Николай (1934 г. р.), Надя (1936 г.р.), Валерий (1939 г. р.). 2 сентября родилась Тамара.

Как человек, который совсем недавно был на войне, папа в огороде сделал окоп, внутри выложил досками и поставил широкую длинную лавку. Посёлок наш не бомбили, немцев не было. Но немецкие самолёты иногда залетали – недалеко в лесу располагался военный аэродром. И когда объявляли воздушную тревогу, не только наша семья, но и соседи прятались в папином окопе. Очень страшно!

Мама с рождением Тамары была в декретном отпуске. В детском садике мест не было, он был переполнен. Выйти на работу она не могла – не на кого детей оставить. Но нас надо было как-то кормить. Давали по карточкам 300 грамм хлеба на ребёнка и 250 грамм – на мать. Хлебом он только назывался – это был картофель с кожурой, с добавлением, скорее всего, отрубей. Был он очень липкий, прилипал к ножу, и дети устанавливали очередь – кому сегодня облизывать нож. Чаще мама отдавала этот нож Валерию, который всё время плакал: «Я есть хочу!». Двое старших детей молча смотрели. Мама продала или обменяла на продукты всё, что можно было.

В конце войны в Решетихе был страшный голод. Самое тяжёлое время – это весна, есть вообще нечего было, силы за зиму иссякли. Мама уходила собирать гнилую картошку, оставшуюся после осенней уборки на полях. Поля эти находились где-то далеко (уходила она рано утром и приходила поздно ночью). У нас картошка не росла – песок. Собранную гнилую картошку хорошо промывали в воде, потом делали лепёшки, запекали в русской печи на противне. Вонь стояла на весь дом. В народе их называли «шлёп-на-шлёп» или «подыханки». Но и такие лепёшки съедались очень быстро.

Когда наступала весна, дети ходили в рассадку, где росли сосенки. Мы объедали молодые отростки хвои. Вкус – чуть кисленький, со смолой. После войны эти сосенки несколько лет не росли, настолько были объедены в голодное время. Летом мы ели всякую растительность. К середине лета уже и травы не было, всё выедалось. Дети умирали не только от голода, но и от съеденных ядовитых растений.

Кто работал на заводе – тем жилось легче. А нам – очень тяжело. Женщины, которые работали на Решетихинской сетевязальной фабрике (на ней изготавливались заградительные сети от вражеских подводных кораблей), стояли друг за друга стеной, помогали друг другу, потому что у всех были дети. В самые тяжёлые минуты мама пела (у неё был замечательный голос) и плакала: «Федя, Феденька, не остался работать на заводе и оставил меня с четырьмя детьми…».

Голод был и в первые два послевоенных года.

Помню, как появился первый настоящий хлеб. Он был коммерческий – его можно было только купить, по талонам не выдавали. Когда мама смогла купить такой хлеб, то начинала давать нам по маленькому кусочку, чтобы мы привыкли к нему, а нам так хотелось съесть побольше!

Хрупкая, маленькая мама вытянула нас всех четверых, все мы выжили.

Папа, уходя на фронт, сказал: «Галя, я, наверное, с этой войны не вернусь. Я с Финской вернулся. А это – другая война». Как в воду глядел. Дня через три, как он ушёл, из Москвы пришла почтовая открытка, что он в Москве, что ещё не дали номера части, что он напишет, когда дадут номер части, что целует маму и детей… Больше никаких сообщений не было… И похоронки не было.

 Мама после войны несколько раз подавала запросы о муже, ответ один – «Пропал без вести». Она так и не вышла замуж, хотя ей делали предложения не раз. Всё думала, что Феденька вернётся.

 Умерла бабушка Галя в 2005 году. Подняла детей, дождалась внуков и правнуков. Она так и не узнала, что в 2016 году правнук нашёл рассекреченные документы ЦАМО: красноармеец/рядовой Доронов Фёдор погиб в плену 27.04.1942 г., шталаг I B, место захоронения – Зудауэн (лесное кладбище), Польша…

Эти воспоминания  своей свекрови Надежды Фёдоровны Ткаченко записала Н. А. Ткаченко