Воспоминания Юговой (Судаковой) Тамары Степановны (18.07.1926, г. Бабаево, Вологодская область – 28.08.2008, г. Ставрополь), труженица тыла Великой Отечественной войны, награждена двумя медалями.
Мои детство и юность прошли в небольшом городе Бабаево Вологодской области. Во время Великой Отечественной войны он часто подвергался обстрелам, бомбардировкам, потому что это был железнодорожный узел; фашистские самолёты прилетали, как по расписанию, точно.
Два раза попадала под обстрел вражеских самолётов и я. Один раз сидела я на крыше своего одноэтажного дома и во время налёта скатилась с неё прямо вниз, в снежный сугроб. Второй раз я шла через поле – впереди шёл наш сосед, мальчик-пастух (его убили мгновенно), а мне очень повезло, я внезапно зацепилась ногой за кочку, упала, корзинка с ягодами рассыпалась; пули вокруг меня «плясали» кругами. Потом прилетел наш летчик, и «ястребок» отогнал вражеский самолет.
Мы все жили «огородами»: сажали картофель, капусту, огурцы, зелень.
В лес жители города ходили на охоту, за грибами, ягодами. Кругом были почти непроходимые болота. Много раз в них я почти не утонула… Мы собирали клюкву вместе с моим младшим братом Юрой. В руках у меня была следа (палка). Я наступила на кочку, провалилась сразу глубоко в болото; хорошо, что не растерялась – корзинку с ягодами положила под себя, а брат с помощью палки с трудом вытащил меня из топи.
Почти у всех у нас жили люди из блокадного Ленинграда.
В нашем доме жил профессор из Киева, главный хирург, начальник военного госпиталя, Иосиф Самсонович Бадгенштейн. Он всегда поздно возвращался с работы, очень усталый, но глаза у него всегда были радостными, когда он спасал жизни военных. Нам всем хирург показывал руками, как он сделал операцию, говорил всем какие-то непонятные медицинские термины, мы не понимали, но тоже улыбались ему довольные, что кому-то спасли жизнь.
Профессору очень нравилось, как моя мама, Марфа Ипполитовна, готовила еду в русской печи. Он называл всё «кремлёвскими обедами». Особенно нравились гостям щи из зеленой капусты, но рецепт она не говорила, в бочках делалась специальная запарка с применением ржаной муки. Вытаскивала она из русской печи огромный чугунный котелок – ешь-ешь и не можешь остановиться, все мало, вкус был превосходный.
Спали все возле печи на полатях, было тепло.
Наш дом построили наши предки из вековых деревьев. У нас было очень чисто, полы пахли «лесом». Я их все время мыла со щелоком и скребла добела.
Хирург жалел нас, девушек, работающих на лесоповале (мы все рубили «вековые» деревья в лесу) – нормы были очень большими. Однажды он попросил нас взять его вместе с нами в лес. Сугробы были огромными, морозы трескучими; добираться до места надо было несколько километров.
Дали Иосифу Самсоновичу в руки топор – стал рубить дерево. Моя старшая сестра Антонина Степановна, учительница в школе, сказала профессору, чтобы здесь он не стоял, потому, что дерево упадет прямо на него. И вдруг, еле он успел отойти, как вековое дерево глухо «ухнуло» и со скрипом упало.
Дорогу сильно замело, добираться домой надо было по полотну железной дороги. Мы шли долго, кто-то вдруг оглянулся, заметил, что за нами следом идут собаки. Я внимательно посмотрела и сказала, что это не собаки, а голодные волки (хвосты у них были поджатыми). На нас они не напали, мы были недалеко от г. Бабаево.
В военном госпитале мы ухаживали за ранеными: писали письма, читали книги, пели песни. Многие офицеры после лечения снова отправлялись на фронт.
В г. Бабаево приезжали на гастроли популярные певцы, актеры, писатели, поэты из г. Ленинграда. Особенно мне запомнились концерты камерного, оперного певца, актера кино, народного артиста СССР, лауреата двух Сталинских премий первой степени, протодиакона Русской православной церкви, бас-профундо Максима Дормидонтовича Михайлова (1893–1971), лучшего Сусанина на оперной сцене.
Молодежь и дети нашего города работали на расчистке от снега аэродрома и дороги к нему, лесозаготовках топлива для железной дороги.
В период войны, в возрасте семнадцати лет, я работала портнихой в Бабаевской разнопромартели Вологодской области, с 8 марта 1943 года по 8 мая 1945 года. Во время работы я выполняла спецзаказы по ремонту и пошиву обмундирования для фронта.
Животные помогали нам выжить в суровые годы Великой Отечественной войны. В доме у нас зимой жил временно поселившийся, только что появившийся на свет розовый, чистенький, любопытный ко всему поросенок Борька. Очень любил он ласку, особенно когда сделают массаж и почешут за ушком.
Много неприятных моментов нам доставляла «хулиганка» корова Красулька, бежевого цвета с белой звездой на лбу. Отсутствием аппетита она не страдала. Быстро Красулька переплывала реку, смело преодолевала все омуты, заводи и направлялась на колхозные поля, где росли капуста, выбирала самые лучшие вилки. За ней бежали и стреляли сторожа, но догнать её никогда не могли. Красулька пряталась под навесом. Наши соседи не выдавали эту красавицу с умными глазами, хотя на их огородах бывала она часто.
Красулька постоянно поднималась на третий этаж крутой лестницы в сберегательную кассу, располагалась возле столика, лежала и внимательно наблюдала, кто и сколько получает денег. Работники сберкассы всем жаловались, что Красулька отвадит всех клиентов, но ничего сделать не могли. Корова на всех очень строго смотрела и, когда её пытались выгнать, начинала угрожающе махать рогом.
Молока Красулька давала мало, но оно было вкусное. Когда моя мама уезжала, то она никого не подпускала к себе. Доить её было просто наказание. Летом, в жару, я надевала мамино зимнее драповое пальто, которое корова всё языком вылизывала.
Семья у нас была большая: брат Василий Степанович Судаков был на фронте летчиком, сестра Лидия Степановна работала медицинской сестрой в ленинградском госпитале, сестра Антонина Степановна учила детей в школе, брат Юрий Степанович учился в школе.
Наш отец работал мастером по ремонту паровозов. Однажды школьников направили на экскурсию в железнодорожное депо. Я увидела папу в огромной яме мазута, где он работал, мама каждый день стирала его одежду. На голове у него была барашковая шапка, из которой он по просьбе рабочих доставал нужные для работы гайки.
Моя мама ездила в Армавир за яблоками. Меня, новорожденную, оставляла она на окне железнодорожного вокзала и бегом бежала купить яблоки, привезти мешки на вокзал.
Редко приезжал в отпуск мамин брат Василий Степанович Судаков, командир летной эскадрильи, сражавшийся в воздушных боях на фронте, в Порт-Артуре, Дайроне, Халхин-Голе, озере Хасан. Показывал всем руками, как надо летать на самолете, сбивать в бою фашистских летчиков; потом танцевал чечетку, отлично играл на гитаре, балалайке. Японские шпионы не раз подкладывали ему в самолет мины, но перед самым вылетом он еще раз проверял его, находил взрывчатку; говорил, что на фронте остался жив только потому, что мама, Марфа Ипполитовна, за него, всех родственников, друзей и знакомых молилась в церкви.
В годы Великой Отечественной войны жители города впервые увидели аэросани; в Бабаево пришли воинские части из Сибири и перешли в наступление.
Мой дедушка, Иван Филиппович, внешне напоминал Ивана Сусанина, двадцать лет он служил в царской армии. По праздникам он открывал свой старинный походный сундук с журнальными статьями об императоре, его семье, войнах, событиях и доставал кусок хозяйственного мыла серого цвета с голубыми прожилками: «Тамарочка! Какое отличное мыло было при императоре, Николае II», – восторгался он.
«Посмотри, что сделал проклятый Гитлер, как искалечил, оторвал правую руку у такого высокого, красивого парня», – говорил мне мой дедушка Иван Филиппович Судаков. Я смотрела на него, слышала, что этого парня зовут Югов Николай Иванович, что он отличник школы г. Бабаево; руку он потерял в бою под Ленинградом, лежал в самые суровые годы войны в госпитале, был награжден орденом Красной Звезды, другими орденами и медалями.
.jpg)