Письма А. Л. Карганова

среда, 28 сентября, 2022 - 10:45

Карганов Александр Лазаревич родился 6 мая 1917 года в Степанокерте. Жил в Баку. Призван в армию в 1938 году в Латвии. В 1941 году был отправлен на передовую. Старшина А. Л. Карганов был похоронен в совхозе «Вахново» Тверской области, перезахоронен у деревни Знаменской в братской могиле.

В Ставропольском крае живут 2 внука, 4 правнука и 5 праправнуков. 

В Курсавке Андроповского района Ставропольского края похоронена Рузанна, жена Александра Лазаревича, и сын Николай Александрович Карганов.

Письма предоставлены МБУК «Андроповская централизованная библиотечная система».

Добрый день, милая моя Розочка!

Наконец-то сегодня собрался ответить на твоё письмо, которое ты написала 25.XII, получил уже дней 5–6 назад и даже нашёл чернило, только жаль очень темно. С твоим письмом получил и ответ из Верховного Совета в отношении квартиры. Я посылаю его тебе, а ты там действуй. Роза джан, сегодня получил открытку от тёти Тани и письмо мамы в отношении Гургена, я этим письмом посылаю письмо родителям Гургена, но по вашему адресу, а вы передайте им, их адрес был у меня, но при пожаре в одном доме сгорели все мои бумаги и их адрес.

Роза джан, ты не обижайся, но теперь наверно я стану пореже писать письма – потому что совершенно нет возможности. Теперь мы всё время наступаем, а в этих местах всё пожжено и разгромлено, так что нет места для таких удобств. Но ты, дорогая моя, не обращай на это внимание, а сама пиши почаще.

Дорогая моя, я за последнее время стал регулярно получать от тебя письма, это очень хорошо.

Дорогая моя, милая моя – сегодня у меня никак не клеится с этим письмом, всё никак не соберусь с мыслями. Вообще, дорогая моя, я сегодня очень расстроен. Ты понимаешь, как на меня действует эта обстановка, когда кругом так много горя. Я прямо с ума схожу, когда вижу, как мучаются дети и все, кого мы освободили от немцев. Как много слёз, горя, крови и т.д. Это всё на меня очень действует. Я сегодня был в городе Медынь, и представь себе ,немец сжёг его до основания, из города осталась только груда камней.

Да и вообще насмотрелся, и настроение упало.

Дорогая моя, ты в этом письме пишешь, почему я тебе такие слова и неужели я не уверен в своей жене.

Дорогая моя, ты меня прости, я виноват, это было в часы расстройства, и я долго не получал от тебя писем.

Ну, а теперь об этом перестанем говорить, я думаю, у тебя есть голова и ты знаешь, как себя вести, чтобы не опозорить нашу честь.

И я думаю сейчас кругом такое горе, что людям не до этого, а также и тебе и мне.

Да дорогая моя, если останусь жив, то мы с тобой поживем неплохо, только вот надежд очень мало на жизнь.

Только уже я буду не тот ветреный Шурка, всё это изменило человека, и пропала веселость, а вечно хмурость.

Да дорогая моя, жизнь изменяет очень человека. Тот день я лежал с закрытыми глазами, слушал такой разговор моих бойцов:

Один говорит: Хороший у нас старшина, только вот стареет с каждым днём.

Второй говорит: смотри какие хорошие у него волосы, а вон уже видно сколько седых волос. Он стал что-то много пить, наверно с горя, он вечно ходит задуманный.

Вот что они говорят, и я на следующий день повытаскивал много белых волос.

Да идут года и даже тяжёлые года, молодость прошла – сердце стареет от виденного и пережитого.

Миленькая моя, ты прости, что сегодня у меня такое скучное письмо, иначе не могу.

Будет время и возможность, напишу на днях ещё письмо.

Ну, а в основном обо мне не беспокойся, пока ещё жив и здоров.

Тёте Тане и маме напишу сегодня письмо и с этим вместе отправлю. Передай всем привет и вашим сотрудникам, скажи пусть не забывают тех, которые сотнями гибнут за счастье тех людей, которые останутся в живых.

Поцелуй всех родных, и моего крошку Колечку, пусть растёт и служит тебе утешением.

Целую тебя – страстно тысячу раз, помни и не забывай меня и всех тех, которые на фронте бьются за вас, моя милая хорошая, будь здорова и счастлива.

Ещё раз целую твой Шура.

17/I-42 г.

Добрый день, дорогая моя Розочка!

Получил твоё письмо от 18.03 и отвечаю. Правда с опозданием на три дня. Но надеюсь ты простишь, ибо сейчас прямо нет возможности заняться чем-либо.

В этих днях получил письмо от Арфени, Кнари и Вани, очень остался доволен их письмами, очень чутко и внимательно пишут. В особенности письмо Вани. Я им прямо еле сумел ответить, но всё же всем ответил и поблагодарил за внимание. Они прислали адрес Артюши, я ему завтра напишу (если сумею). Милая Розочка, о себе нечего мне писать. Пока жив, здоров. Ты, дорогая моя, точно угадала, в каком я направлении нахожусь – я действительно в Смоленском направлении. Дорогая Розочка, здесь тоже чувствуется что весна (хотя ещё морозы), зачастую выходит солнышко, снег начинает таять, а из-под снега появляются убитые фрицы.

Роза джан, ты опять мне пишешь, что исполню твоё желание и пришлю фотокарточки, я тебя прошу больше об этом мне не пиши, пока не пришлёшь фотокарточки, а то я только раздражаюсь, ведь ты, милая моя, наверно пришлёшь тогда, когда меня уже не будет. Ну ладно дорогая, перестанем об этом говорить.

Роза джан, ты в этом письме пишешь, что Коленька очень шалит, и ты его очень лупишь. Дорогая моя, ты бы хоть постеснялась и не писала мне об этом. Ведь мне же очень неприятно читать такие вещи. Ты же ведь современная молодая умная женщина и позволяешь себе бить ребенка из-за того, что он шалит. Ведь это же смешно.

Ребёнка надо воспитывать по-новому, действуя на сознательность, а бить – это очень нехорошо, и я тебе не советую.

Конечно, я понимаю, что он выводит из терпения, но, однако ж, так не следует.

Дорогая моя, пишу эти строки, а в голове одна мысль, думаю, неужели не успею докончить тебе это письмо, неужели не допишу, ты никогда не сумеешь себе представить, что сейчас вокруг меня делается, какой шум, гвалт, грохот. Прямо жуть.

И я сижу в «домике» (только не подумай, что действительно это настоящий домик) на колесах, передо мной фонарь и на ящичке пишу эти строки – веселая жизнь. То, что ты видела и видишь, как в кино изображают войну – это чепуха по сравнению с той действительностью, какова на деле.

Вот вокруг рвутся снаряды, и мне как артиллеристу остаётся делать замечания, что немцы бьют не очень точно – плохо. Ух, от грохота в ушах звенит.

Дорогая моя, ты пишешь, что сейчас много работы и приходится много работать. Ну что же делать? Такое время, что сейчас все должны много трудиться и потеть. Наша страна сейчас в большой опасности, и чтобы преодолеть эту опасность вам надо усердно работать, а нам усердно бить врага, иначе невозможно. Вот я здесь вижу, очень часто проходит с красноармейцами какая-нибудь женщина-врач или просто сестра милосердия, смотришь на неё и жалко её. Усталая с опухшими глазами от бессонных ночей, в грязной шинели – что доказывает, что она ползает, чтоб вынести раненых из боя. А она всё идёт, и у неё нет даже мысли уйти от этого кошмара к себе домой в чистые комнаты и спать, спать она может в постели чистой и т.д. Вот видишь, как всем трудно, но зато мы все, и вы и мы добиваемся одного, скорее покончить с проклятой войной и пожить по-человечески. Ах, как я проклинаю эту войну, будь проклят этот […] Гитлер.

Роза джан, ты пишешь, что получила от Гайки Саферова письмо из Южного фронта, вот он молодец, что не забывает. Но только не знаю, почему ты мне его адрес не послала. Да Роза джан, наконец я получил ответ из трёх мест, куда я писал насчёт моего друга, с которым служил, Гургена. Его нигде нет, а те, которые последний раз были с ним говорят, что они были в октябре в окружении и когда они вышли из немецкого окружения, то многих товарищей не досчитались и не знают, они попали в плен или убиты, а также и про Куренина ничего не знают. Короче говоря, Гурген или убит, или в плену у немца.

Дорогая моя, и я теперь не знаю, что писать его родителям. У меня духа не хватает об этом им написать. Но что же делать, как-нибудь придётся написать иначе. Да, жалко ребят. Но что же делать? Придёт время, может и нас так же будут жалеть.

Ну вот дорогая моя, пока всё.

Только вот очень скучаю по тебе, мне так хочется повидаться с тобой – прямо до безумия. Война! Война! Война!!!

Напиши о себе, пиши много-много. Но конечно и обо всех.

Милая моя, с этим письмом посылаю тебе 120 рублей денег для 1 Мая, зарплату ещё получу только 15/IV, но тогда боюсь не успеет, а это может успеет, а может даже успеет к твоему дню рождению.

С этим письмом посылаю открытку с поздравлением твоего дня рождения. А здесь хочу добавить.

Милая моя, желаю тебе долгой жизни, вырастить нашего сына, несмотря даже случай оставит его без отца. Живи, живи и бери от жизни всё что возможно. Целую тебя крепко, крепко, крепко твой Шура.

8/IV-42 г.

Добрый день, дорогая моя Розочка!

Давно не имею от тебя письма, и вот решил сегодня написать сам, зная о том, что у тебя сейчас мало времени...

Но Роза джан, всё же ты пиши, как можно почаще. Если от меня долго нет писем, то ты сама напиши. Собственно говоря, я знаю, почему этот раз так запаздывает твоё письмо, я целый месяц не писал тебе ничего, и ты наверно ждала моих писем, чтоб ответить.

Ну дорогая моя, пару слов напишу о себе, знаю ты сейчас немало беспокоишься обо мне, а посему я хочу успокоить тебя. Чувствую себя сейчас гораздо лучше. С каждым днём становится здоровье крепче, и я думаю самое больше ещё через месяца 2–3 всё наладится окончательно и даже забудется. Ну, а в отношении всего остального пока хорошо. Мы сейчас немного отдыхаем, стоим подальше от фрицев – примерно расстояние такое как от нашего дома до чёрного города, а при таком расстоянии можно отдохнуть неплохо, ну, а потом со свежими силами обрушиться на голову всех этих подлых гансов и фрицев.

Роза джан, вчера получил от Карена письмо, пишет, что получил от тебя твоё письмо, он благодарит тебя за письмо, ну и я тоже благодарю тебя за такое внимание к моим друзьям.

Милая моя Розочка, ты наверно по этому письму замечаешь, что оно очень несвязное. Дело в том, что я сегодня очень расстроен и в голове всё перепуталось.

Дорогая моя, причина эта в том, что я сегодня расстался с самым близким для меня здесь человеком, с которым я работаю и служу уже четвёртый год. С этим человеком пережил очень и очень многое, этот человек для меня был хорошим другом, учителем, с этим человеком я готов был лезть в огонь. Этот человек мой комиссар батареи – до чего развитой, грамотный, умный – прямо представить не можешь, и вот его забирают от нас, сегодня на рассвете мы попрощались с ним – оба сильно расстроены. Теперь я не знаю, как дальше и что будет со мной, я так привык к нему, что без него буду скучать.

Да, моя хорошая, много хороших людей я в этой войне растерял, одни погибли смертью храбрых, другие раненые, третьи ушли на новые места, четвёртые работают в других частях и т. д. и т. д.

Да дорогая моя, много неприятностей на войне и всё приходится переживать.

Роза джан, дорогая моя – что-то мне за последние дни очень грустно стало, всё чаще мерещишься мне ты и Коленька, как мне хочется посмотреть на тебя, поговорить с тобой, поцеловать в губки – короче говоря война войной, а весна действует не на шутку. Но ничего, кончится война, снова наступит весна, и если кто останется в живых, будет наслаждаться жизнью.

Роза джан, в этом письме я посылаю тебе фотокарточку, снимался прямо здесь на фронте в лесу на расстоянии одного километра от немцев, так что она критике не должна подлежать с твоей стороны, рядом со мной два товарища желающие обязательно сняться со мной, они по званию старшие сержанты и работают у нас. О своей наружности я ничего хорошего не могу сказать, ибо сама видишь, до чего моя наружность изменилась к худшему (хотя и раньше не была блестящей). На кое-какие новости – вроде усов не обращай внимания, ибо на войне всё бывает и у нас почти все носят или усы, или бороду. Это конечно до конца войны.

Ну вот, дорогая моя, и всё.

Храни эту карточку и если ещё цела та, которую я присылал из Латвии в 40 году, то ту тоже держи, может придётся тебе довольствоваться только ими. Я послал одну в Степанакерт карточку. Пиши почаще, пиши, что слышно от Гайки. Пиши о себе много-много, вот всё. Поцелуй Колечку.

Привет всем.

Целую тебя, моя хорошая, много раз в глазки и губки.

Твой Шура.

7/VI-42 г.

Дорогая моя мамочка!

Я очень рад, что вы все благополучно доехали. Кроме того теперь мне немного известна ваша обстановка, что я не знал куда писать вам в Баку или Степанакерт.

Я когда получил от вас известие о смерти папы, то сразу написал вам и тёте Капе письмо, но вижу вы не получили. Кроме того, я ещё на имя Розы в Баку перевел 150 рублей (27.9.42 г. по квитанции №1706а из полевой почты 1517) так что если можете, то получите. Правду говоря, я не ожидал, что вы так быстро уедете из Баку, но это тем лучше.

Дорогая мамочка, я прошу тебя, совершенно не беспокойся обо мне, береги себя, Розочку и детей. Меня очень беспокоит здоровье Розочки – мне кажется, что у неё что-то серьёзное, так что прошу тебя напиши мне всё, откровенно не скрывай.

Мама джан, я очень рад что ты так хорошо отзываешься о Розочке, сейчас так мало стало честных женщин на свете, и ты тоже мне в своём письме пишешь, что там вытворяют некоторые женщины – мне становится прямо горестно и жалко этих всех фронтовиков, короче говоря женщины с ума сошли.

Мама джан, я от Карена получил письмо, он жив, здоров, пишет, что хочет жену взять к себе, он мне обещал, что будет помогать тебе. Он тоже послал на имя Вани для тебя 300 рублей. В общем мы тебя не забудем, только ты береги себя – это самое главное. Кроме того, пиши всё мне откровенно, а то я чувствую, что ты всегда от меня скрываешь многое. Мама джан, я знаю, что Арфеня, Ваня и все тебя не дадут в обиду, и я спокоен теперь немного за вас. Я очень благодарен им и если только останусь жив, то я это всех не забуду. Мама джан, меня очень интересует вопрос, что вы будете там делать, то есть не ты, а Розочка и Серёжа, будут работать или Розочке надо отдохнуть? Если её здоровье требует этого, то не скрывай пиши мне, чтоб я знал.

Ну милая мама, что ещё писать?

Напиши подробное письмо о вашей жизни в Степанакерте и о вашем здоровье, а также о здоровье Бабо и всех остальных.

Привет Ване, Андрюше, Кнаре и всем. Поцелуй Колечку и Розочку.

Целую тебя крепко-крепко.

Твой сын Шура.

16/IX.42 г.

Добрый день, дорогая Арфеня.

Получил твоё и мамино письмо, которое вы написали 29.08, я получил 11.09, но только сегодня могу ответить. Я вырыл себе хорошую землянку, сделал коптилку и вот сейчас, т. е. 1 час ночи сижу и пишу эти строки (даже сделал чернила – что у нас редко можно найти). Дорогая Арфеня, я очень рад, что мама Розочка с детьми благополучно прибыли к тебе. Кроме того, ты меня очень успокаиваешь – где обещаешь беречь и не давать им падать духом – я это прекрасно знаю, что они с тобой не пропадут и что ты действительно сделаешь всё, что у тебя в силах – за это я очень и очень благодарен. Конечно я во многом обязан тебе и вам всем, но время впереди, и если останусь жив, то постараюсь искупить всё, что сделал тогда в молодости – когда ещё не понимал и не видал настоящей жизни. Эти суровые времена в войне, да и до войны – но в военной жизни – многому научили меня. Кроме того, большевистские воспитания совершенно преобразили меня, и я теперь смотрю на вещи – на жизнь совершенно иначе, чем четыре года тому назад. Арфеня, ты не думай, что это пустые слова – нет, это то, что я пережил и почувствовал, и понял.

Кроме того, дорогая Арфеня. Я уверен, что ты сумеешь мою Розочку вовремя остановить от неправильного шага. Конечно, это не значит что-либо – но!!! она очень ещё молода, а молодость всегда требует своё. Тебе не секрет Арфеня – что я её люблю и люблю крепко, – так как может любить каждый рожденный в нашу эпоху. Но вот эти разные статьи в газетах как «Жена» в «Правде» и «Урод» в «Комсомольской правде» от 9.09 – говорят нам об очень многом, и мы здесь после дневных боев – по ночам в окопах, блиндажах или просто под кустом, часто ведём полемику на эту тему, нас очень интересует этот вопрос, кроме того многие которые приезжают к нам из глубоких тылов рассказывают такие вещи про женщин, чьи мужья на фронте – что волосы становятся дыбом на голове и часто входишь в меланхолию и думаешь, вот что они там делают, а мы здесь мучаемся, кровь проливаем, каждую минуту нам грозит смерть – за что? за кого? за их же счастье, а они... Эх народ...

Но!!! Дорогая Арфеня, я понимаю, что не все делают так, а всё же даже из-за других бывает досадно. Вот почитай «Комсомольскую правду» от 9.09 статью «Урод» и ты войдёшь в положение фронтовиков – как бывает горестно. Когда так делают и та дура не сумела больше «обрадовать» чем-нибудь своего мужа, который на фронте...

Ладно, оставим этот вопрос. Но ты не думай, что я уж так боюсь аналогичных случаев, нет, это у меня после сегодняшнего длинного разговора с одним командиром, который лежал в госпитале в г. Баку и приехал сюда.

Вот лучше я расскажу, как мы воюем здесь и стоит ли таких орлов как мы – забывать.

Как ты знаешь, мы наступаем здесь. Ты поздравила меня и моих товарищей с наступлением, мы все очень благодарим тебя очень. Дорогая Арфеня, я хочу рассказать тебе как мы воевали в эти дни...

Арфеня, ты не можешь представить, что мы здесь делали с фрицами. Слава про нашу батарею пронеслась очень далеко, наша батарея прямо делала чудеса, мы стояли на самой передовой линии и не подпустили ни одного самолета близко, фрицы так сердились на нас, что ежедневно сбрасывали тонны бомб на нас, обстреливали из минометов и артиллерии, но мы всегда отрывались целы и снова давали им «жизни». Про нас 5/IX в «Правде» была маленькая заметка, к нам приходили большие люди и корреспонденты – поздравляли и хвалили нас короче говоря, мы здесь много сделали вреда немцам. И вот за всё это нас представили к присвоению звания Гвардейцев, надеюсь на днях прочтём указ Верховного Совета о присвоении звания Гвардейцев. Вот как мы воюем.

Арфеня, я очень прошу, хотя знаю, что это излишне, что ты таких как я – наверняка научишь как надо делать, но всё же не обижайся, сделай так чтоб этой несчастной женщине было бы у тебя веселее, а то она бедная всё время думает о нас – своих сыновьях, которые по правде сказать так мало сделали хорошего для неё. Я, когда читаю её письма, то глубоко вдумываюсь в слова которые она пишет, я чувствую, как она там грустит о нас и в особенности беспокоится обо мне. Я просто не знаю, что будет с ней, если я не вернусь с фронта, я о себе не беспокоюсь и меня меньше интересует моя личная шкура – но что тогда будет с ней? Она не вынесет такого удара. А здесь на фронте «не раздают орехов», а смерть всё время летает над головой и какой будет конец мне не известно. Правда я знаю, что победа будет нашей и во имя этой победы я готов пожертвовать всем, что у меня дорого на свете. Тогда дорогая тётушка, тебе придется с ними провести большую агитационную работу и доказать им (т. е. маме и Розочке) что я не единственный и что за эту войну немало народу лишились своих близких.

Ну ладно, что ещё писать? Время уже полтретьего и в носу полно копоти, пойду почищу нос, проветрюсь и начну писать маме и Розочке. Арфеня, я послал на твоё имя для мамы и Розочки 450 руб., пиши получили или нет. Пиши, как бабо, крепко поцелуй её, как все живёте и вообще пиши – я очень с большим интересом читаю твои письма и всегда рад им. Привет всем, целую, племянник Шура.

Добрый день, дорогая моя Розочка!

Только что получил твоё письмо от 20.IX и тут же не откладывая в долгий ящик отвечаю. Милая моя, как долго идут от тебя письма, почти полтора месяца, неужели и мои письма к тебе так идут.

Вот ты, дорогая пишешь, что ещё в Степанакерте не получала от меня письма и что написала сама мне 6 писем, от мамы одно. А написал тебе штук 6–7 и кроме того ещё маме, Арфене, Ване. Не знаю, почему не получаешь мои письма. Вот дней пять назад послал тебе письмо и на имя всех открытку с поздравлением с октябрьским праздником.

Я думаю тут ни я ни ты, миленькая, не виноваты, потому что задержка наверно из-за того, что проклятый немец на Кавказе, вот как его погонят от Кавказа – тогда письма будем получать регулярнее и быстрее.

Милая моя, дорогая моя, ты в этом письме поздравляешь меня и моих товарищей по оружию с Великим праздником. Большое тебе спасибо за чуткость и внимание ко мне и нам всем.

Желаю тебе следующую годовщину встречать в более лучшей обстановке и с более счастливым и радостным сердцем, чем в этом году.

Желаю тебе будущий праздник встретить в своей семье со своим сыном и своим мужем.

Да дорогая, я не теряю надежды на то, что на будущий год в эту пору я буду именно вместе с тобой, за одним столом, с бокалом в руке и буду пить за нашу победу и за наше счастье.

Дальше милая моя, ты напоминаешь и поздравляешь с пятилетием нашего супружества.

Тут моя вина за невнимание или вернее упущение из виду этого дня.

Собственно говоря, я помню этот день, и он для меня дорог, ибо в этот день я навеки соединил своё жаждущее сердце с твоим, я в этот день приобрел тебя и осуществил свою мечту. За всё это время от меня ни разу никто не слышал и надеюсь не услышит вздоха, жалоб и укора на то, что я женат, что я семейный или что-либо плохого по адресу моей жены. Я всегда горд и рад своему выбору и своей любви.

Но то, что я не отметил этот день, ты мне простишь, учтёшь мою медвежию и лесную грубость. Но дело не в этом, чтоб написать, а действительность что в душе, а что у меня в душе я написал выше чистосердечно и откровенно.

Так что моя дорогая, прошу тебя на минутку слейся с моим сердцем и почувствуй всю мою страсть и любовь…

Ну теперь перейдём к бытовым вопросам.

Я очень рад, что тебе так нравится и так полезен Степанакертский воздух.

Бери из жизни всё, что возможно для здоровья (Но!!! Только не…) это для здоровья пока вредно, подожди пока приеду.

Милая моя, мне не очень нравятся твои слова – о том что «Всё лишь бы кончилось хорошо, вернулся б» эти слова прямо меня пугают.

Теперь дорогая моя, пару слов о себе.

Мне на этих днях немного нездоровилось, но теперь я чувствую себя гораздо лучше.

Но несмотря на то что нездоровилось, я всё же не имел возможности лежать и всё время на ногах, в поездках по службе. И в результате этого очень похудел и даже до того похудел, что глаза впали так глубоко, что страшно смотреть.

Но это всё чепуха. Я быстро поправлюсь, теперь я работаю по снабжению продуктами, приходится много класть трудов и пота. На питание жаловаться не приходится, продукты дают хорошие, но ты сама знаешь какой я едок. Но мне, дорогая, эта работа не нравится, меня сюда силой отправили, я привык к бою, шуму, грохоту орудий, так что как опять бой, всё равно уйду.

Дорогая Розочка, ты спрашиваешь про Карена, он жив, здоров я недавно получил от него письмо, мы вообще с ним не вели переписку.

Роза джан моя хорошая, почему ты не пишешь, как теперь твоё здоровье и как чувствуешь себя.

Я сильно дорогая, беспокоюсь день и ночь думаю о тебе, всё время ты стоишь у меня в глазах, мне так хочется увидеть тебя… Напиши про здоровье мамы, успокаивай её, пусть не волнуется.

Напиши про Колечку, что он делает и как живёт, ты пишешь, что Бабо говорит, что я не узнаю «князюха», где же мне его узнать, когда вот уже 4 года как не видел. Да и вообще вряд ли кто меня узнает.

Роза джан, напиши, как твоя работа и где вы живете отдельно или с Арфеней.

Роза джан, ты что-то не пишешь получила мои деньги или нет.

Передай мой привет всем-всем. Поцелуй Бабо, Маму и Коленьку.

Здесь уже сильные морозы – холодно.

Напиши то, что я тебе писал в прошлом письме (т. е. главную причину выезда из Баку – обязательно).

Ну вот миленькая, пока всё.

Целую тебя тысячу раз крепко, крепко, твой всегда Александр.

Только что получил от Гайки письмо.

I/XI.42 г.

Пусть наши имена пока мы здесь на поле брани не сходят с ваших уст. Пусть каждая девушка и женщина помнит нас, а если мы умрём за наше правое дело, пусть каждая помнит борца и чтит его память и не забывает его имя. Пусть рассказывает о нём своим детям и внукам, чтоб он остался вовек бессмертен.

Да Роза джан, тяжело, тяжело […].

Вот моя милая пока всё.

Мой фронтовой привет соседям и вашим сотрудникам.

Поцелуй моего славного Колечку, которого так мне хочется видеть, но я от него далеко, далеко…

Мне так хочется видеть тебя, слышать тебя, целовать твои губки, но ты далеко, далеко..., а я, я здесь на своём посту. Ночи не сплю все […] тебя оберегаю тебя.

Целую тебя крепко страстно, твой Шура.

 

* Для увеличения картинки воспользуйтесь правой кнопкой мыши и выберите пункт «Открыть изображение…»