ДАНИИЛ ЛУКИЧ МОРДОВЦЕВ
«Единство, – возвестил оракул наших дней
Быть может спаяно железом лишь и кровью».
Но мы попробуем спаять его любовью.
А там посмотрим – что прочней?
Ф. И. Тютчев
Многогранное творчество талантливого прозаика, публициста, историка Д. Л. Мордовцева снискало ему в разные периоды жизни нашей страны и широчайший успех, и долгое забвение, и, наконец, достойное возрождение. Писатель-демократ в широких читательских кругах имел славу «Вальтера Скотта отечественного Парнаса». Его первый биограф П. В. Быков писал: «А наш российский Вальтер Скотт нам еще дороже, потому что он любвеобильнее, мягче, жизненней английского, потому что в Мордовцеве гармонично сочетались родственные ему черты английского поэта, романиста и историка и богатая романтическая фантазия, высокий полет мысли, художественная простота и чарующая увлекательность…»
Исследования, проводившиеся в дореволюционный период в губернских библиотеках России, свидетельствовали, что исторические романы и повести Мордовцева занимали у читателей одно из первых мест по известности.
Поражает объем литературной деятельности писателя: шестьдесят томов художественной прозы и очерков, громадное количество статей и фельетонов, десятки историко-краеведческих трудов. Это был незаурядный, творчески одаренный человек, который «всегда и во всех областях литературного слова оставался верным народному благу».
Но не всегда литературные критики справедливо оценивали творчество Д. Л. Мордовцева. Так, по мнению Скабичевского: «Нельзя отказать г. Мордовцеву в таланте, в основательном знании истории и в добросовестном отношении к историческим фактам; к сожалению, плодовитость сильно вредит качественности его произведений. Они пекутся, как блины, и при скороспелости производят впечатление крайней небрежности». Трудно согласиться с этой беспощадной, несправедливой оценкой. Литературная деятельность мастистого писателя требует более внимательного подхода.
Его перу принадлежит целая серия исторических романов: «Гайдаматчина», «Царь и гетман», «Великий раскол», «Лжедмитрий», «Двенадцатый год», популярный роман из современной ему жизни «Знамения времени», рассказы, стихотворения. Д. Л. Мордовцев написал капитальный труд о земстве, большую серию путевых очерков.
Родился Д. Л. Мордовцев 7(19) декабря 1830 года в слободе Даниловке Области Войска Донского в семье, принадлежавшей к старинному казачьему роду. Отец его Лука Андреевич, служивший управляющим у помещиков Ефремовых, рано умер, оставив дочь и четырех сыновей, младшему из которых шел только первый год. По воспоминаниям односельчан, отец будущего писателя «был хохол старого закала, начетник, любитель древней письменности и обладатель обширной старинной библиотеки». Наверно отсюда у мальчика ранняя тяга к грамоте, цепкая память, художественная одаренность, которая помогла ему в семь лет сочинить стихи на украинском языке, написав их старославянскими буквами.
Его беззаботное детство рано оборвалось вместе со смертью матери. Несколько лет он вместе с братьями учился в четырехклассном окружном училище станицы Усть-Медведицкой, затем в Саратовской губернской гимназии, которую окончил в числе лучших.
В 1850 году Мордовцев поступает на историко-филологический факультет Казанского университета, но после первого курса переводится на словесное отделение Петербургского университета при непосредственной поддержке Измаила Ивановича Срезневского, выдающегося ученого-слависта, создателя трехтомного «Словаря древнерусского языка».
Вместе с Мордовцевым увлеченно занимались литературой, историей, славянскими языками студенты А. Н. Пыпин, будущий литературовед, П. А. Ровинский, историк-славист, В. И. Ламанский, историк, О. Ф. Миллер, в будущем знаток истории русской литературы, автор трехтомного труда «Русские писатели после Гоголя», В. В. Бауэр, которому было суждено стать одним из воспитателей наследника престола Александра III.
Под руководством И. И. Срезневского Д. Л. Мордовцев пишет научную работу «О языке «Русской правды», за которую получает золотую медаль. В 1854 году он заканчивает историко-филологический факультет университета со степенью кандидата и возвращается в Саратов, где осенью женится на Анне Никаноровне Пасхаловой, взяв на себя заботу о ее детях от первого брака. Значительное влияние на Мордовцева оказал историк Николай Иванович Костомаров, сосланный в Саратов за участие в Кирилло-Мефодиевском обществе и выступавший с идеями христианского социализма. В будущем славянский мир виделся Костомарову единой, сплоченной и вольной семьей: «Помимо нашей воли стал нам представляться федеративный строй, как самое счастливое течение общественной жизни славянских наций… Во всех частях федерации предполагались одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер, монеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожение крепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, единая центральная власть, заведующая сношениями всего союза, войском и флотом, но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям, внутреннему управлению, судопроизводству и народному образованию».
В Саратове Н. И. Костомаров служил секретарем губернского статистического комитета, а Мордовцев первоначально был редактором неофициальной части «Саратовских губернских ведомостей». И Костомаров и Мордовцев выступали за обстоятельное изучение особенностей народной жизни, за сохранение тесной исторической, культурной и национальной самобытности губерний и областей России, за ее изучение и возрождение. Создавался прочный теоретический фундамент для дальнейшего развития провинциальной культурной жизни, местной печати, краеведения.
В 1859 году Мордовцев совместно с Костомаровым издает «Малороссийский литературный сборник», в котором было опубликовано его первое литературное произведение – поэма «Казаки и море». Затем он пишет исторический рассказ «Медведицкий бурлак», историческую монографию «Самозванец Богомолов». В 60-е и 70-е годы выходят обширные исторические исследования писателя, посвященные народным движениям: «Пугачевщина» (1866), «Самозванцы и понизовая вольница» (1867), «Гайдаматчина» (1870), «Политические движения русского народа» (1871), «Русские исторические женщины допетровской Руси» (1874), «Русские женщины нового времени» (1874), «Исторические пропилеи» (1889), «Накануне воли» (1889). Мордовцев написал обширный труд «Десятилетие русского земства» (Отеч. записки. – 1875. – № 4–8, 10; 1876. – № 7, 9, 11–12). Оценивая свой вклад в исторические науки, Мордовцев писал: «Полагаем, что этим скромным делом мы все-таки положили первый камень под великое здание будущей истории русского народа».
Для исторических трудов писателя характерно обилие ценнейших фактических и архивных сведений, а также открытие новых тем, новых направлений в изображении народных движений.
Мордовцев был противником насилия в развитии общества: «Один из таких вопросов меня занимал постоянно, это – на стороне какого исторического процесса развития человеческих обществ лежит залог будущего, успехи знаний, добра и правды, какой исторический рост человеческих групп действительно двигает вперед человечество – свободный или насильственный? Мне всегда казалось, что последний не имеет будущего, а если и имеет, то очень мрачное!».
В силу различных обстоятельств Д. Л. Мордовцев неоднократно покидал Саратов, жил в Петербурге. Он работал в журналах «Дело», «Отечественные записки», «Русское слово» и служил в Министерстве путей сообщения (1873 – 1886 гг.).
Трудно перечислить даже крупные статьи писателя, опубликованные в этот период: «Современные экономическое положение Поволжья» (Дело. – 1873. – № 7–8), «Действительно ли мы богаты?» (Дело. – 1873. – № 11–12), «Печать в провинции» (Дело. – 1875. – № 9–10), «Железное дело в России и на Западе», «Деятельность земства и его литература», «О культурных признаках русского народа». Он одним из первых с сочувствием написал о староверах, взглянул на их веру, как на имеющую право законного существования. Собрал материал по истории русского земского движения. Он же поставил вопрос о роли и значении провинциальной печати, получивший большой общественный отклик.
К этому периоду относятся и первые успешные опыты в области исторической художественной литературы. Один за другим появляются романы и повести: «Идеалисты и реалисты» (1876), «Великий раскол» (1878), Лжедмитрий» (1879), «Двенадцатый год» (1880), «Царь и гетман» (1880), «Мамаево побоище» (1881), «Господин Великий Новгород» (1882), «Сагайдачный» (1882), «Авантюристы» (1886), «За чьи грехи?» (1891), Державный плотник» (1899). Лучшие романы и повести писателя, проникнутые душевным теплом и любовью к простому человеку, посвящены истории раскола на Руси и народной жизни Украины XVII века.
В 1896 году в свет вышел еще один исторический роман Д. Л. Мордовцева «Железом и кровью» о завоевании Кавказа – «таинственного, чарующего и страшного источника боевых тревог и боевой славы». Центральным героем романа является «проконсул Кавказа», герой Отечественной войны 1812 года генерал А. П. Ермолов. Он предстает в произведении как сильная романтическая личность. «Необыкновенно высокого роста и стройный, с целою гривою волос, он был необыкновенно красив. Мужественная красота его, с этою гривою волнистых волос, напоминала что-то львиное. В гневе глаза его выражали что-то страшное непреклонное». Писатель отмечает его ум, феноменальную память, твердость характера, бескорыстие и бережливость, решительность, энергичную деятельность, а вместе с тем жестокость, коварство и хитрость. В романе отражены сложные исторические процессы развития Кавказа, связанные с военными действиями, со ссылкой сюда писателей и передовых людей России, с традициями вольного казачества, с жизнью кавказских народов.
В романе использованы малоизвестные материалы, новые факты, детально обозначены приметы времени. Представляя читателям подлинные исторические личности, писатель цитирует исследования историков, воспоминания современников, документальные материалы. Для создания сюжета и романтической интриги введен образ русского офицера Василия Щербины и описаны события, связанные с нападением Сурхай-хана с шеститысячной толпой горцев на редут Чирах, где находились всего две роты под начальством храброго штабс-капитана Овечкина. Напав ночью, врасплох, горцы уничтожили тех солдат гарнизона, которые были вне стен редута, в наружных казармах и мечети; затем подрыли и обрушили минарет, в котором засело несколько удальцов с прапорщиком Щербиной, и погребли их под его развалинами. Погиб и этот юный офицер, несмотря на попытку черкешенки Магуль, видевшей бой с кровли своей сакли, прийти на помощь русским. Она бросилась в укрепление Кюрах за помощью и благодаря этому многих удалось ей спасти. Падение редута было бы сигналом к восстанию во всем Дагестане.
Несмотря на жестокие, кровопролитные действия с обеих сторон, страшные разрушения и истребление всего железом и кровью, на умело распаляемые «инстинкты войны» главные идеи романа: необходимость установления единения народов Кавказа с русскими и любовь могущественнее и сильнее железа и крови.
Значительная часть романа рассказывает о дипломатической службе русского писателя А. С. Грибоедова на Кавказе и в Персии, об истории его знакомства с княжной Ниной Чавчавадзе и женитьбы на ней, трагической гибели в Персии. Автор помогает нам понять, что дал А. С. Грибоедов Кавказу, как кавказские традиции, сочувствие, уважение, поддержка помогли писателю преодолеть тягостное настроение, мрачные мысли. И в то же время ничего нельзя было сделать для предотвращения его гибели. На Кавказе Грибоедов был счастлив, но ненадолго.
Главные герои романа Ермолов и Грибоедов близкие по духу люди: «Что за славный человек! – говорил он о Ермолове. – Мало того, что он умен, нынче все умны, но совершенно по-русски: на все годен, не на одни великие дела, не на одни мелочи. Притом, тьма красноречия!
Ермолов со своей стороны очень любил и уважал Грибоедова. Его необыкновенные способности, громадная начитанность и превосходное знание иностранных языков, в том числе и персидского, просто изумляли Алексея Петровича. Кроме того, он глубоко ценил неподкупную честность Грибоедова, непоколебимую твердость воли, при всей его видимой мягкости, и отсутствие всякой податливости перед сильными мира при защите правого дела, качества, которыми в равной мере отличался и сам Ермолов».
В сюжетную панораму романа органически входит природа Кавказских Минеральных Вод и ее восприятие русским поэтом в таких главах романа, как «Пушкин на Машуке», «Кавказский пленник». «Ближе вправо от Машука, заслоняя собою горизонт и западный край неба, высился остроконечный Бештау с голою вершиной, окруженный пятью меньшими великанами и опушенный у подножия гигантским лесом, который издали казался кудрявым кустарником. Левее тянулась холмистая возвышенность, далеко, почти у горизонта упиравшаяся в самый снежный хребет. Ближе у самого Пятигорска, извиваясь между гористых берегов, сверкал стальными струями шумный Подкумок. Еще ближе у подножия горы, дымились легким паром и журчали минеральные ключи, стекали вниз по разным направлениям, словно жидкая лава, оставляя по себе на камнях красноватые и белые окраски». Такое же неизгладимое впечатление на Пушкина произвела история любви русского офицера и юной черкешенки Магуль, рассказ старого казака о черкесском плене – все это нашло отражение в знаменитой поэме «Кавказский пленник».
Д. Л. Мордовцев много путешествовал. «Весну и лето прошлого года я хорошо прошатался по Кавказу, где и сейчас орел рвет сердце Прометею за небесный огонь, и был в Закавказье, в Крыму, где когда-то наши казаки в неволе жили и в кандалах умирали, а весной 1881 года зашло мне в голову отправиться в тот далекий край, который мне снился – и отправился я в саму Африку, в Египет». Путевые очерки Мордовцева объединены в книгах «Поездка в Иерусалим», «На Арарат», «В гостях у Тамерлана», «По Испании», «По Италии», «Поездка к пирамидам».
Последние двадцать лет жизни писателя были связаны с Кавказом. После смерти жены Даниил Лукич переезжает к брату в Ростов-на-Дону; почти каждое лето он проводит в Кисловодске, близко принимая к сердцу проблемы кавказских курортов. Один из друзей писателя А. Е. Кауфман вспоминал впоследствии, что Мордовцев очень был недоволен самоуправством, вмешательством в дела местной газеты директора КМВ Хвощинского и можно предположить, что его жалоба способствовала смещению последнего с занимаемого поста. Во время одного из путешествий Д. Л. Мордовцев, поднимаясь на Арарат, простудился и заболел воспалением легких. После продолжительного лечения, он побывал на юге Франции, в Испании и Италии. По воспоминаниям А. Е. Кауфмана: «Рецидив этой болезни в 1905 году и свел Д. Л. Мордовцева преждевременно в могилу. Покойный писатель приехал в Ростов в мае 1905 года не совсем здоровым. Он до того устал в дороге, что его на руках отнесли в квартиру брата. Не отдохнув как следует, Мордовцев, несмотря на просьбы брата, стал собираться в Кисловодск. Там, – заявил Д. Л., – воздух и природа восстановят его силы, а общение с молодежью развлечет его. В Кисловодске Мордовцев встретился со знакомым доктором Ярцевым, который вместо лекарства стал угощать его старым коньяком. На свое здоровье Д. Л. обращал мало внимания. Через несколько дней он слег в постель, а заболевший доктор Ярцев пригласил к пациенту профессора Гутникова, которому пришлось констатировать тяжелое состояние писателя. Дали знать брату и дочери Вере Даниловне Александровой, жившей в Минске. Мордовцев все надеялся, что поправится… 8 июля больному писателю стало совсем плохо. Приглашенный врач сделал впрыскивание камфары, а 10 июля в 7,5 час. утра Д. Л. Мордовцев отдал Богу душу на руках дочери. Перед самой кончиною Д. Л. пришел в какое-то возбужденное состояние и произнес следующую характерную для него фразу: «Ах, как хорошо быть со всеми в дружбе, всех любить и быть любимым!..»
Мордовцев был любим и это красноречиво показали его похороны. Учащаяся молодежь взяла на себя все хлопоты по устройству похорон писателя, так как его дочь и брат были сильно потрясены. Гроб, покрытый венками с весьма трогательными надписями… несли на руках, несмотря на крутизну подъема. У гроба Мордовцева в Кисловодске и Пятигорске произносились горячие речи, характеризовавшие покойного как писателя, общественного деятеля и гражданина. Всю дорогу по улицам Кисловодска и Пятигорска и у поезда гроб напутствовали распространенным в то время похоронным гимном».
Мордовцев похоронен в фамильном склепе Мордовцевых на ростовском Новоселевском кладбище. Под общим мраморным памятником в виде колонны, окруженным чугунной оградой, покоятся и близкие писателя, брат, племянник и другие родственники.
Т. Ю. Кравцова
// Ставропольский хронограф на 2000 год. – Ставрополь, 2000. – С. 135–139.
.jpg)